Сеанс № 87. Post Mortem

Два слова на обложке этого номера, составленного по замыслу и усилиями Алины Росляковой, могут напугать и даже оттолкнуть. И все же не стоит наполнять их одним только мрачным, «посмертным» смыслом. Жизнь, в конец концов, всегда продолжается и почти всегда — неизвестным науке способом. Вспомните жизнелюбивую массовку в руинированных пейзажах Юбера Робера: то пастушок, то прачка на фоне осыпающихся циклопических колонн и разомкнутых арок. Продолжается жизнь и в давшем название журналу хорроре Петера Бергенди — Post Mortem. Его главный герой выбрался из братской могилы Первой мировой, чтобы заняться фотографированием усопших. И что-то в них увидел, разбередил. Продолжится и наша жизнь. Да, на обломках прежнего мира она зачастую будет принимать причудливые очертания, но это жизнь. И описать ее формы — одна из задач этого номера.

Руина — сама по себе процесс. Деградация — повсюду, во всех сферах видимого. Руина — и сюжет, и фабула в одном; она — и действие, и результат; она — запечатленное время. Как и кинематограф, конечно. Развалины любезны взору лирического созерцателя. Исполненные величественной горечи, они неизбежно наталкивают на размышления. О философских, общественных, музыкальных, фотографических и кинематографических руинах пишут авторы раздела «Контур», намечая рваные границы как темы, так и данной нам в ощущениях реальности. Об архитектурной памяти и городах, которых нет, о романе кино с разрушением, о порушенной идиллии дома — главы «Город» и «Дом». О внедрении руины в киноязык, о следах времени, которые неизбежно несет в себе материя пленки, о цифровизации, деформации и фикции размышляют авторы блока «Цифра».

Все рухнет, но ничто не исчезнет — «и сохранит слова обломок изваянья», как в том самом сонете Перси Биши Шелли о статуе Рамсеса II. Парадокс: руины не обедняют, а, напротив, насыщают восприятие, разворачиваясь перед смотрящим во всем своем великолепии. Именно богатство, а не бедность руинированных структур пока не дает возможности оценить и описать происходящее сегодня с системой отечественного кинопроизводства и кинопроката. Как и полноценно рассказать о фильмах-ампутантах (их сокращают, избавляя от одних знаков, а пустоты вмиг наполняются другими); о фильмах-изолянтах, лежащих на все удлиняющейся «полке»; о заблёренной обнаженке, которая так выпирает на теле идеально четкой картинки; о деформированных лицах одних актеров и исчезнувших фамилиях других. Сегодня наше кино кромсают по живому, словно оно лежит на легендарном ложе разбойника Прокруста. Не зря особое место занимает в этом номере статья «Калека: история вопроса», написанная Алексеем Гусевым. Да, герой тоже может быть руиной. И жить, и действовать, и говорить что-то важное даже своим длящимся отсутствием. Для этого зрителю нужно просто обладать умением видеть «сквозь руины». Взглянуть на райчик, сняв изумрудные очки, как призывает в завершающем номер интервью Денис Третьяков.