Джон Бёрджер в своем эссе представляет творчество Эрнста Неизвестного как оригинальное явление антисоветского и вместе с тем антикапиталистического модернизма.

«Русская “отрешенность” имеет мало общего с кодифицированной добродетелью и еще меньше — с организованной религией. Она имеет отношение к смыслу, который человек придает своей жизни. Русский человек не склонен верить в самодостаточность смысла своей жизни и, следовательно, в бесцельность своего существования. Он склонен полагать, что его предназначение не сводится к его непосредственным интересам.

Поэтому упор в искусстве делается не на эстетическое наслаждение, а на истину и цели. Русские хотят, чтобы их художники были пророками, ибо они представляют себя — и всех людей — объектами пророчеств» (Джон Бёрджер).